М. Ольшанский, Ветеран войны и труда, член Союза журналистов СССР

Вместо предисловия

На улице медленно и спокойно проплыл верблюд. Посмотрел он по сторонам с высоты своего двухметрового роста, усмехнулся лениво. По-своему, по - верблюжьи. Потом презрительно оттопырил бархатную губу и, не обращая внимания на голоса прохожих и гудки автомобилей, свернул за угол нового четырехэтажного дома. А через некоторое время овцы просеменили по асфальту центральной улицы, как раз в том месте, где расположен указатель "Переход". Овцы торопились и всем своим видом удивительно напоминали опаздывающих на занятия школьников. Такая же невозмутимость и сосредоточенность.

А рядом грохот грузовиков. Зеркальные стекла витрин. Яркие пятна афиш. Небольшая очередь на автобусной остановке.

Над городом, в безоблачном небе проплыл самолет. Сделал круг и пошел на посадку. А на мостовой остановился еще один верблюд. Лохматый, двугорбый, хмурый. Он и ухом не повел на моторный грохот. Он задумчиво жевал свою жвачку и лишь временами отвлекался. Верблюд усмехался.

МАЗ чуть не врезался него. "Волга" застряла рядом. Подскочили автобус два небольших грузовика.

Крик, гудки, грохот. На улице образовалась пробка.

Я стою у разноцветной витрины универмага и удивляюсь. Вот уж никогда не думал, что верблюды и овцы по улицам современных городов расхаживать могут.

Я удивляюсь, а вот остальные прохожие на это представление и внимания не обращают, как-будто все так и должно быть. Уж на что милиционер-регулировщик.

"Невидаль, - читаю я на спокойном и строгом милиционерском лице - Подумаешь, верблюд-нарушитель или какие-то овцы".

Ничего особенного в этом городе нет. Город как город. Столбы с лампами дневного освещения. Зелень парков. Набережная. Прекрасный современный мост. Река.

Наверное, в каждом городе, стоящем на берегу реки, ее медленные или быстрые воды оставляют одну из особенностей, чуть ли не главную достопримечательность. Вот и Гурьев, областной центр Западного Казахстана, запомнился мне, прежде всего Уралом, удивительной и необыкновенной рекой. Урал. Его истоки где-то там, на севере, в таежных лесах, а здесь, возле Гурьева, это уже типично степная река. И мели, и острова. Урал змеится, поворачивает вспять, медлит и своем извечном стремлении к морю. Кажется, еще немного, и река затеряется в соленых песках полупустынь, так же как ее южный сосед, Эмба. Но нет, есть еще порох в пороховницах, особенно весной

Весеннее убранство земли. В солончаках, точнее чуточку в стороне от них, там, где земля еще не успела потерять влагу, вспыхивают тюльпаны. Их неправдоподобно много, так много, что невольно замедляешь шаги и ищешь место, куда бы поставить ногу.

А тюльпаны свежи, тяжелы, особенно после первых весенних дождей, которые редко, но нет-нет, и прольются на степь. И потекут дороги тогда желтой глиной, и машины встанут, завязнув в грязи.

И откуда сила такая, у этих ковров? Ведь если вспомнить эти места летом, то только жалкие кустики верблюжьей колючки были здесь. А это такая травка, что не каждая корова решается жевать ее.

Разные города по-разному одеваются к весне.

Весенний Гурьев в гирляндах. На окнах, карнизах, балконах современных домов связки рыбы, потому, что Гурьев - город рыбный, пахнущий водой, пахнущий сыростью.

Правило, которое нарушается

У рыбаков-любителей есть правило: улов больше пяти килограммов считать вне закона. Это вредительство. Рыбу нужно беречь. Правило, как правило, но…

Когда я впервые его услышал, я долго смеялся:

- Да разве можно за один раз поймать столько рыбы?

- Можно, - уверял меня мой сосед по квартире. - Я это правило всегда нарушаю. Помнишь трёх щук, которых недавно поймал? Каждая килограмма по четыре будет.

Я, конечно, великолепно помнил тот знаменитый улов. Хороши были щучки! Но такое с моим соседом приключалось раз в три года, а кроме того, я совсем не был уверен, что правило о весе улова было нарушено в тот знаменитый день.

Но вот в Гурьеве...

Понурая поза. Шляпа на самые глаза надвинута. Три удочки у ног, три донки...

- Как дела, Степан? - окликают рыболова.

Степан радуется возможности поговорить со знающим человеком. Поворачивается, улыбается бородатому старичку в зимней шапке и в ватнике.

- Плохи дела, дядя Андрей! - говорит Степан. - Клёва нет.

- Чего нет - того нет, соглашается дед и устраивается на камешке по соседству. - Колхозники сети ставят. Всю реку перегородили. Иван вчера и на Ширине был. Пустой вернулся. Сто штук за день - разве это улов? - Приятели начинают говорить о былом. О том, как весло стоймя стоит, когда вобла на нерест идёт. О том, как обеднел нынче Урал рыбой.

Я из личного опыта знаю - чужие уловы обязательно приуменьшаются, особенно если они у друга - соперника.

- Из-за ста штук и ехать никуда не надо. Иди на городской пляж и вытаскивай. А я так и снасть мочить не хочу. Не идёт ещё вобла.

Под боком у Степана продуктовая сумка из клеёнки. Она на половину полна, но Степан продолжает хмуриться, хотя каждые десять - пятнадцать минут вытаскивает по рыбине.

- Не идёт вобла, - говорит Степан.

- Не идёт, - вторит дед Андрей.

- Вода не та...- говорит Степан.

- Мелко... - соглашается дядя Андрей

Редкие баржи плывут по реке. Катера нагоняют волны на берег. Солнце над головой. Ветерок...

Через неделю Урал неожиданно вздыбился. Там, где ещё вчера был пляж, сегодня - волны. Уровень воды поднялся метра на два, на три. Вода землиста по цвету, и на ум невольно приходит пословица: "В мутной водичке рыбку ловить".

И вот в мутной водичке ловят рыбку. Берега Урала заполнены рыбаками. Идёт лов на уду. Ловят все, кто хочет, и желающих так много, они так плотно разместились на берегу, что издали кажутся забором, отделяющим воду от берегов.

Наконец - то пошла вобла. Это значит не ленись, рыболов. Это значит, что через минуту - другую после заброса лесы на берегу затрепещется несколько рыбин.

Идёт вобла. Густо идёт. Так густо, что спортивный азарт хорошей поклёвки переходит в какую - то необъяснимую жадность стяжателя. Больше...Больше...Быстрее...Быстрее...

И вот улов идёт в четыре руки. Один человек насаживает крючки и забрасывает снасть, другой - снимает пойманную рыбу. И хищный блек появляется в глазах, и пальцы плохо слушаются и скрючились от воды, и спина не разгибается и болит.

Час - другой, и у рыбаков сумки, продуктовые сетки, чемоданчики наполняются до краёв рыбой.

- Вобла идёт!

- Как же так! - удивлялся я. - А как же правило?

- А кто тут взвешивать будет... Какая - такая правила... Вобла идёт!

Путина

Отборная, крупная рыба продаётся на рынке - жерех, судак, сазан. А на прилавках магазинов - свежая осетрина. С давних пор и по сей день лов рыбы в районах Гурьева и Астрахани приурочивался к коротким срокам путины. С незапамятных времён, из года в год, весною и осенью поднимаются из Каспия в реки рыбные косяки. Рыба заготавливают на целый год в неделю, потому что огромные стаи заполняют реки в это время. Рыба прорываясь сквозь хитроумные преграды, придуманные человеком, поднимается вверх по течению, чтобы завершить круг бытия, произвести на свет потомство и погибнуть.

Вобла как бы открывает это шествие, а следом за ней идут на нерест лещ, сазан, осетровые. Сельдь, вобла и другая мелкая "частиковая" рыба признавалась никчёмным товаром.

Никчёмный товар... Хорош никчёмный товар!..

Золотые сазаны, пудовые щуки и судаки, нежнейший жерех - одна двадцатая часть на прилавках рыбных магазинов страны - это и есть никчёмный товар рек каспийского бассейна. Просто раньше не умели, да и не могли правильно использовать эти богатства.

Каждый ловил сам по себе, и поэтому лов часто носил хищнический характер. Ведь не случайно убыль осетровых была замечена много лет назад. Ещё в царское время государственным надзором были установлены сроки лова, обозначены запретные зоны, строго - настрого определён размер неводной ячеи. Но, несмотря на строгие правила и запреты, поголовье осетровых уменьшалось. Промышленники - купцы умело обходили буквы закона. "После нас хоть потоп". Вот и грабили. Потом революция. Прослышав о безвластии, нижнее Поволжье и Урал часто переходили из рук в руки, несознательная часть рыбаков бросилась ловить рыбу в запретных зонах. Жажда легкой добычи нанесла громадный ущерб рыбным богатствам: много молоди ценнейшей рыбы погибло в эти годы.

Сегодня поголовье осетровых почти восстановлено. Лов красной рыбы ведётся строго по плану. Вот, например, на Уралево время хода осетровых рыбаки два дня ловят, а три перепускают рыбу, большая часть которой спокойно поднимается вверх по течению к естественным нерестилищам.

А наши знаменитые рыбные инкубаторы? В увеличении поголовья осетровых им принадлежит львиная доля. Ежегодно миллионы маленьких севрюг, осетровых, белуг выпускаются в море. Человек взял под контроль и под защиту свои богатства. Мне вспоминается одна телевизионная передача из Волгограда. В эстафете новостей было объявлено о том, что в сети к рыбакам попалось пять экземпляров белорыбицы. "Ничего особенного", - скажете вы. Нет, случай знаменательный. Дело в том, что белорыбица исчезла из списка обитателей вод нашей страны лет двадцать тому назад, и рыбоводы успешно начали заниматься восстановлением этой ценнейшей промысловой породы.

Могло ли это быть раньше? Безусловно, нет.

А вы слышали о рыбаках - спасателях? Я знаю одного такого в Гурьеве. Иван Данилович Кротов в особой артели рыбаков. Он и его друзья отправляются на лов только после получения сигнала бедствия. Это значит, что косяк рыбы случайно потерял направление и его занесло на отмель, а потом отрезало от моря. Ветер, течение - мало ли какие происшествия могут быть в подводной жизни.

И вот уже самолёты спешат к месту трагедии. Грузовики мчатся на помощь. Тысячи тонн ценнейшей рыбы спасают от гибели рыбаки.

Жизнь рыбаков удивительно напоминает крестьянскую жизнь. Землю и хлеб заменяют рыбакам река да синее море. Им также приходится заниматься урожаем, кормами, а жизнь идёт нерушимым кругом, следуя кругу солнца.

Лов красной рыбы

Осетровые - это гордость, слава и богатства Каспия. Бывало так: поймает ловец осетра, и на мачте баркасика появляется сигнал: "Поймана рыба!". Купец за бесценок покупает её. Теперь же лов производится артелью, и каждая артель сдаёт рыбу государству.

Вот участок земли, отведённый артели. Несколько моторных лодок, сети, механическая лебёдка на берегу - пожалуй, и всё.

- Поехали! - командует бригадир.

Моторный баркас поднимается вверх по течению, за километр, за полтора от лебёдки. Два рыбака ловко соскакивают на берег и укрепляют конец невода.

- Трави!

И опять стучит мотор баркаса. Теперь он спускается вниз по реке, а следом за ним - ровная дорожка поплавков. Поплавки добегают до середины реки и ползут, ползут параллельно берегу.

Баркас мягко врезается в берег. Всё. Заброс сделан. Остаётся собрать улов.

Теперь заработала лебёдка. Отцепляется укрепленный конец невода и ползёт по мелководью. Подтянули. Теперь другой конец пополз, его аккуратно укладывают на корму лодки. Вся бригада выстроилась вдоль невода, люди помогают машине, расправляют и подтягивают снасть.

А вот и первая рыбина. Остроносая, пёстрая... Она послушно идёт к берегу, лениво изгибается и совсем не бьётся.

- Хороша севрюжка! - восхищённо говорю я.

Ближайший ко мне рыбак удивленно оглядывается. Он держит рыбину за хвост, и она послушно вытягивается вдоль волны.

- Что делаешь? Ай, что делаешь! - кричу я.

Я вижу, как эта севрюжка махнула хвостом, цокнула - и ушла.

А рыбаки смеются.

- Недомерок! Пусть подрастёт!

Хорош недомерок! Рыбина длиной больше метра!

А вот ещё один недомерок метровой длины уходит в воду, и ещё.

Наконец - то первая полноценная рыба. Два метра длиной. Острый нос, маленькие подслеповатые глаза. Такую громадину трудно держать. Я вижу, как пыжится человек, бросая эту красавицу в лодку - прорезь. А следующая тупоносая рыбина ещё больше.

- Хитёр осётр, а попался

Сорок рыбин - и прорезь полным - полна, а ещё не вся сеть на берегу. Рыбаки ловко сортируют рыбу на икряную и яловую, выпускают её из сетей. Каждая не меньше двадцати - тридцати килограммов весом.

- Эта с молокой. Из неё особенно хороши балыки.

- А сколько икры в рыбине?- спрашиваю.

- Приблизительно одна треть веса.

И уже на рыбокомбинате длинные, извивающиеся змеями рыбины, покрытые панцирем - шипами, отдают человеку самое ценное. Лиловые икряные мешки вываливаются на решето. На окрашенных в белую краску столах в удивительном порядке расставлены чистые тазы, разложены блестящие инструменты из нержавеющей стали. Что это, производство или операционная?

Несколько человек в белоснежных халатах священнодействуют над тазами. Мастер - икрянщик всыпает в таз точную порцию химически чистой соли и консервирующий порошок. Мгновение - и посол икры завершён. По цвету, по вкусу, по каким - то совсем незначительным изменениям определена готовность икры. Теперь ею осталось заполнить банки, склянки, жестянки - и можно отправлять в магазины.

В других цехах Гурьевского рыбокомбината свои таинства и другие секреты.

Вяленая вобла, копчёный жерех, сотни различных рыбных консервов, килька - всё это отправляется по городам Союза отсюда, из Гурьева.

Один мой приятель, коренной житель Гурьева, как - то сказал:

- Счастлив город, который расположен на такой реке, как Урал. Если Ленинград, да и вся страна испытывала острый недостаток продуктов во время Великой Отечественной войны, то Гурьеву было легче. Каждый житель мог перейти на подводный корм. Я, будучи мальчишкой, два года кормил семью рыбой. Рыба стоила дешевле хлеба. Могу, не хвастаясь, сказать, - добавил он, - каждый гурьевчанин - прирожденный рыбак. Нельзя жить в этом городе и быть равнодушным к его природным богатствам. Лишь Волга и Астрахань - конкуренты нам.

Граница

С пятого класса и на всю жизнь запомнил слова: "Граница между Европой и Азией проходит по Уральским горам, реке Урал, Кавказскому хребту."

Было это довольно давно. Учительская указка послушно скользила по карте, разделяя зелёную сушу на две непохожие друг на друга части света.

Город Гурьев перепутал все мои представления. Не будь верблюдов - и я бы подумал, что это Молдавия. Позабудь о резных балкончиках, воротах и наличниках окон на фасадов деревянных домов - и ты уже побывал на родине янычар. Не обрати внимания на стекло, бетон и асфальт - и это очень напоминает иллюстрацию из похождений Хаджи Насреддина.

Город разделён пограничной рекой, и эта река, Урал, путает всё. Европейская часть, самая, что ни на есть современная, вдруг оказалась в Азии, с географической точки зрения, а более древняя. азиатская по планировке и домам - в Европе, там, где базар.

Линия, прорезающая леса, горы, болота, степи. Линия, которая появляется среди волн морей, озёр и рек. "Граница между Европой и Азией".

Вполне современный аэропорт. Новейшие модели автомашин. Скорые поезда. Суда - рефрижераторы. Глинобитные мазанки. Верблюды, разгуливающие по площадям. Но удивительно: путаницы веков, смеси Запада и Востока нет. Город переживающий возрождение.

Строятся театр, новый вокзал, громадные корпуса нефтеперерабатывающего завода, целые кварталы самых современных, модерных домов.

Рыбный промысел купца Гурия перерос в крупнейший промышленный центр Западного Казахстана, и лишь старинная краснокирпичная церковь высится на правом берегу Урала последним напоминанием о далёком прошлом. об истории города.

Я читаю вывески гастрономического магазина, вывески на двух языках, русском и казахском. "Сут - молоко", "Нан - хлеб", "Ет - мясо". А не отсюда ли пошло по Руси балык? Что в переводе означает рыба. Должно быть, наши предки переняли у казахов один из их национальных способов приготовления рыбы, и пошло это слово гулять от Каспия до Белого моря, от Прибалтики до Дальнего Востока. (?)

"Граница между Европой и Азией"

Вот мост через Урал. Меня, ленинградца, мостами не удивишь, этот, гурьевский. Широкая бетонная полоса взметнулась в небо, и по ней, как по радуге, спешат автобусы, пешеходы. Спешат из Европы в Азию, из Азии в Европу.

Жить на границе двух частей света. Казалось бы, ничего удивительного, а между тем: обедаешь - в Европе, работаешь - в Азии.

Каждый день - и по несколько раз! - делаешь это путешествие и внимания на всю значимость его не обращаешь.

Азия и Европа.

Теперь это все в порядке вещей. Остановишься на мосту, как раз на месте границы, смотришь вниз - зеленоватая вода... И ни какой такой границы нет, и не знаешь, не помнишь. куда течение, где левый, а где правый берег, который из них Европа, а который Азия.

Яркое солнце, редкие тучи...

И понимаешь, что деление земли на Европу и Азию существует только в школьных учебниках.

1971 г.